ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА

...Игорь Анатольевич Евдоклименко по прозвищу «Нельсон» вполне серьёзно утверждал, что некоторые звуки русской речи — он старательно выделял слово «некоторые» — он не произносит «просто-напросто из принципа». При этом он многозначительно добавлял, что у него ещё мно-о-ого подобных принципов, которые «не каждому дано понять».
В соответствии с этим фонетико-философским подходом Нельсон заявлял, что ему лично импонирует конфуцианство. Когда же следовал уточняющий вопрос, что именно привлекло его в древнем учении, Игорь-ибн-Анатольевич зачарованно произносил, нравоучительно подняв указующий перст кверху, целясь им в пролетающие в выси искусственные спутники Земли:
— А ты вслушайся! Звучит-то как красиво: Кон-фу-у-у-тий!
Именно так — «Конфутий» — в силу специфики устройства своего речевого аппарата Нельсон произносил имя основателя конфуцианства. Благозвучие имени и было тем основанием, на котором зиждилась неуёмная любовь господина Евдоклименко к учению великого китайца. Но счастливая оказия быть фаворитом у одесского мыслителя вспыхнула для Конфуция ненадолго: уже очень скоро Игорь Анатольевич совершенно случайно услышал имя «Гуссерль»…
Речь Нельсона славилась крайне неупорядоченностью и хаотичностью. Он употреблял даже такие экзотические словеса, как «Юрла» (Юра) и «люр» (руль), "минелярка" (минералка). Он мог сказать: "Я ушёл в рельс", и все понимали, что речь всего-то о банальном отправлении в рейс. Подражая автору сих незаурядных высказываний, люди из его окружения «перефразировали» Нельсона: «А где вол-бешное слово?», подразумевая, конечно же, слово «волшебное»…
Однажды ранним зимним утром Нельсон со товарищи зашли в кафе. Когда вся публика расселась, Евдоклименко произнёс фразу, в немалой степени озадачившую его спутников. Произнёс спокойно, с заурядными интонациями, как самое обычное предложение:
— Что-то голова болит… Наверное, по сто десять…
Произведя это феноменальное высказывание, Адмирал хотел было отойти в сторону, дабы сделать заказ, но был остановлен чьим-то вопросительным взглядом. Видя недоумённое выражение на лицах спутников, Нельсон почувствовал, что его охватывает нечто, похожее на раздражение, поэтому повторил почти речитативом, на этот раз громче, чеканя, как он думал, каждый слог:
— Что-то… го-ло-ва… бо-лит!!! На-вер-но-е… по-сто-де-сять!!!
Лёгкое удивление в свите («наверное, недослышали») сменилось острым изумлением. Народ бывалый и опытный, соратники Нельсона по священной борьбе с зелёным змием постоянно пребывали на передовой жесточайшего боестолкновения с врагом рода человеческого, поэтому уничтожали супостата — зелье разного рода и крепости — в весьма широком диапазоне объёмов: от «по пять капель» до литров и вёдер. Посему над столом повисла мёртвая тишина: однополчане обдумывали услышанное (калибр «оружия» (по сто десять) оказался не просто редчайшим, а уникальным, абсолютно не представленным в их богатом опыте), переглядываясь, а самый смелый отважился спросить (Нельсон угощал):
— Ты, Игорёк, конечно, извини, но почему именно столько? Непонятно как-то… Ведь можно ж по сотке, ещё лучше — по сто пятьдесят, а про двести я вообще молчу — тут бы мы такой удар нанесли! У-ух! А ты говоришь: «по сто десять»… Может, это новый метод борьбы такой — «магических чисел»?.. — примирительно завершил спутник.
Теперь пришла очередь Игоря-ибн-Анатольевича обалдело уставиться на собутыльников, которые с опаской наблюдали, как, подобно пузырям от дождинок на водном плёсе, на суровом лике предводителя всплывают розовые, багровые и лиловые пятна: Адмирал постепенно впадал в состояние тихого бешенства. Нехорошее предчувствие овладело каждым из соратников, за исключением «смелого». Тщательно артикулируя (как он свято верил) и усиленно помогая себе жестами, уже почти потеряв терпение, кормилец-поилец терпеливо повторил:
— Что-то го-ло-ва бо-лит!!! На-вер-но-е, по-сто-де-сять!!!
Видя, что меценат их великой борьбы может вкрай осерчать и лишить их дармовой выпивки, соратники решили смириться: «По сто десять — так по сто десять, у каждого свои недостатки», и лишь самый смелый подумал: «Он, конечно, человек неординарный… Необычный человек — в высшей мере… Но не до такой же степени, чтобы по сто десять!»
Поэтому «смелый» всё не унимался:
— Непонятно, Толяныч… Так делить неудобно — по сто десять… По сто двадцать пять — ещё куда бы не шло: полтяху пополам — и всех делов-то! А ты задачу усложняешь: по сто де-есять…
Взбешённый Нельсон уже собрался было снабдить своё лаконичное высказывание сурдопереводом или начертать его транскрипцию, но четвёртая попытка всё же оказалась успешной: Игорь Анатольевич, которого уже начала бить нервная дрожь, сумел-таки довести до сведения изумлённой публики, что всего-то имел в виду:
— Что-то голова болит... Наверное, простудился…

Олег Зиньковский