СВЯТАЯ ПРОСТОТА

В бытность мою аспирантом-философом я подрабатывал лаборантом на кафедре русского языка как иностранного. Помещение кафедры делил с нами сектор преподавания русского языка, обслуживавший абитуриентов. Украшением сектора, конечно же, была лаборант Лена. Энергия этой 25-летней девушки била через край, хотя её отношение к жизни было настолько упрощённым, что, в полном соответствии с известной пословицей, граничило с преступлением, которое Уголовный кодекс квалифицирует как тайное хищение имущества граждан и предусматривает наказание в виде лишения свободы. Девушка была сама непосредственность, и мы с ней отлично ладили.
Мне везло в жизни на феноменальных людей: моя напарница знала всё об абсолютно всех вещах в подлунном мире, но особенно хорошо ей давались ответы на вопросы, связанные с функционированием живых организмов и систем. Однажды я спросил её, почему так странно называется замечательное растение "чайная роза", разросшееся до столь впечатляющих размеров на нашем кафедральном окне.
— Всё просто, Олег… Как биолог я тебе отвечу, так и быть… Мы все здесь на кафедре, когда чай попили, заварку куда выливаем? Правильно, под вазон наш любимый, то есть под розу эту чайную. Она, роза эта, знай себе растёт, развивается и в ус не дует. А всё почему? Да потому, что заварка для неё — наилюбимейшее удобрение. Отсюда, собственно, растение и название своё получило: «чайная роза»…
Я лишь подивился образованности своей коллеги и искренне зауважал её, а заодно и биологическую науку: это ж надо, как просто всё оказалось!..
Однажды я не вышел на работу по каким-то личным причинам. Именно в этот день заведующий послал Лену на почтамт то ли с почтой, то ли за почтой. Лаборантка, как и положено, убыла. В те дни прошёл слух, что «жестокая рука убийцы вырвала из наших рядов» популярного на просторах СНГ шоумена Олега Филимонова, выходца из ОГУ. Многие сотрудники вуза его хорошо знали и называли просто: «Олег». Впрочем, столь краткого поименования хватало с головой, публика с лёгкостью идентифицировала лицо, о котором идёт речь, — точно так же, как Гомера, Платона или Аристотеля. Весть о смерти любимца университета опечалила всех.
Когда лаборант Лена вернулась «с задания» и открыла дверь кафедры, она встала как вкопанная — и было отчего. В просторном помещении по всему его периметру на стульях и в креслах не сидел, а величественно восседал в гробовом молчании весь кафедральный люд. Лица сотрудников международного отдела выражали скорбь, какая бывает по безвременно усопшим, в воздухе висела гнетущая тишина. Девушке такое молчание показалось зловещим, и она надолго застыла у порога, напряжённо всматриваясь в скорбные лица, излучавшие в мир всю вселенскую скорбь, и осязаемое чувство тревоги мигом пропитало всю её нестандартную личность без остатка.
Вскоре к Лене вернулся дар речи, и она прошептала:
— Что… случилось?.. — Отчаянная первобытная тревога ярко вспыхнула на её веснушчатом лице.
— Олега… убили! — ответил кто-то дрогнувшим голосом, уже готовым трансформироваться в безутешные рыдания.
— Что — Зинько-о-овского?!! — разом выдохнула девушка, и предательская дрожь её голоса ещё больше окрасила в траурные тона и без того мрачную атмосферу кафедры. (Здесь я вынужден заметить, что Олег Зиньковский — это я)
— Нет… Филимонова... — известил лаборантку уже другой голос.
— Фу-у-у! Слава Богу!!! — совершенно искренне обрадовалась Лена…
Кто-то попытался выведать у незадачливой сотрудницы тайну — идиотка ли она. Дескать, «как-никак, Филимонова убили, а ты такое говоришь…», но вспыхнувшей всепоглощающей радости не смогли заглушить ни дружное шиканье, ни суровая укоризна скорбных лиц: неординарность личности лаборантки проявлялась в самых неожиданных ситуациях весьма радикальным образом...